Пина Бауш провоцировала зрительские эмоции, придумывая театральные метафоры. Она оказалась одним из первых хореографов, которые подвели танцевальный театр к той грани, за которой он превращается в драматический. Но в отличие от многих более молодых коллег эту черту так и не переступила: даже заставляя своих танцовщиков разговаривать или петь, Бауш выстраивает пластический эквивалент мира. Отступившись от учителей своей молодости, она нашла путь к воплощению их мечты об универсальном языке эмоций.

Пересказывать его, конечно, бессмысленно, но и формулировать суть наскоро не выходит: как всякое чудо, подаренное в ощущениях, этот спектакль, поражая цельностью мироустройства, ускользает из ловушек определений и аналогий. Просто все его смешные и волшебные моменты, рассыпанные, как лепестки роз на сцене, очень хочется собрать в охапку, унести с собой и, если получится, подарить кому-то еще.